В своей книге «Аз и Я» Сулейменов разобрал большинство темных мест «Слова о полку Игоревом»

Вступительное слово о "Слове". В истории, а особенно в вопросах переводов и трактовок летописей, понять смысл написанного можно лучше и быстрее только с учётом совместного изучения всех сторон. Чтобы лучше понять суть событий, нужно обратиться к источникам не только руських летописцев, а и к турецким, тюркским, польским и т.д. Ведь даже летописцы Руси из разных городов одно и то же событие описывали и оценивали по-разному.

И вот – очередное подтверждение проколов русских "историков", пытавшихся с позиций русского языка понять смысл нерусских слов. Да, россияне и историю Украины и топонима УКРАИНА всегда трактуют с позиций русского языка. Но то – их беда, а не наша. Мы будем идти к правде.

Этот казахский Чингисхан от филологии устроил славистам такой разгром под Калкой, что они не могут отойти от потрясения до сих пор. В своей книге «Аз и Я» Сулейменов разобрал большинство темных мест «Слова» — легко, непринужденно и отвратительно убедительно. Будучи тюркологом, специалистом по тюркским языкам, он без каких-либо проблем понял «Слово» лучше любого слависта-русиста.

Потому что, оказывается, это произведение написано на страшном русско-славянско-половецко-кипчакском жаргоне, то есть кишмя кишит тюркизмами, которые автор вставлял в текст с той же непринужденностью, с которой сегодняшний менеджер говорит об офшорах, стартапах и прочих краудсорсингах.

Выяснилась масса любопытных вещей.

«Куры города Тьмутаракани», до которых «доскакаше» один из героев, наконец перестали кудахтать. Эти птички, так смущавшие веками переводчиков, оказались обычными стенами: «кура» — у тюрков «стена».

«Дебри Кисани» из темных лесов, окружавших великий русский град Кисань, неизвестно, правда, где находившийся и куда потом девшийся, превратились в «дебир кисан» — «железные оковы».

«Тощие тулы», хоронившие князя, обратились из совсем уж фантасмагоричных «прохудившихся колчанов» в худых вдов, обряжавших князя в последний путь. Ибо у тюрков «тула» — это «вдова».

«Птица горазда», над которой тоже сломали голову многие переводчики, переводя ее как «очень быструю птицу», стала «горазом», то есть по-тюркски — петухом.

И так далее и тому подобное. Смысл всего произведения в результате этих многочисленных изменений оказался кардинально новым, текст — почти неузнаваемым.

Сказать, что слависты обиделись, — значит ничего не сказать. Книгу Сулейменова встретили гробовым молчанием. Ее существование как бы просто проигнорировалось.

Но с тех пор ни одного нового перевода «Слова», ни одной серьезной работы о нем больше не выходило. Потому что писать о нем, не принимая во внимание правок Сулейменова, теперь невозможно. А признать их нестерпимо обидно."

https://ibigdan.livejournal.com/19135802.html